На "Цветном". Место мною притертое. Шпарю песню одну за одной, пока не погнали менты. Появляется мужичок, с мусульманской бородкой и аккуратными усиками, лет 28-ми, в джинсе. Присаживается. Заказывает "Мурку". Кладет 200 "рябчиков". Вытаскивает полиэтиленовый флакон с чистой австрийской водкой. "Выпьешь? Пока никого нет", - вкрадчиво спрашивает он. "Только чисто символически", - отвечаю быстро. Достает тоненькую рюмашечку. (Предусмотрительный, однако ж).

"Пей, дорогой! Будь здоров!" Быстро опрокидываю ее за воротник. Дает закусь - яблочный пирог. Заедаю.

"Отец! Что ты здесь мелочишься? Пойдем на Трубную, к пивларьку. Поиграешь, споешь... Бабки хорошие получишь"... А сам косится на мой красненький, как конфетка, "Вальтик".

Дежурная по станции: "Давайте, чешите отсюдова! И чтоб я вас здесь не видела в мою смену!"

"Хорошо, дорогая! Уходим, уходим", - быстро пробормотал "мусульманин".

Поднимаемся наверх. "Наша цель - вон та палатка", - подсказывает мне Роман (так звали "бородку"). Подходим.

"О, Роман! Что-то давно тебя не было видно!" - раздался заискивающий голос продавца из палатки. (Уж, не рэкетир ли этот Роман? Пронеслось в голове). Из-за палатки выскальзывает высокий тип. (Помню, видел его здесь летом. Он наезжал на меня, чувствуя легкую добычу).

"Знакомься, Андрей! Это Юрик. И чтоб его здесь никто пальцем не тронул! Понял?"

Посмотрел я в глаза этому Андрею, а они, как у крысы - никаких эмоций. Убьет - не поморщится. Стало неуютно... "Дорогой! - начал свою обыгранную песенку Роман. - Я татарин. Сыграй что-нибудь татарское". Я сбацал "Зеркало" (благо знал ее из педпрактики).

"А теперь - "Мурку". Сбацал и ее.

"Слушай сюда! Что нам здесь на морозе мерзнуть? Пойдем к нам в офис. Здесь рядом. Поиграешь в тепле, попоешь... Не обидим! Так ведь, Андрей?" "Не обидим, не обидим!" - прохрипел Андрей, с глазами мерзкого животного, ничего не выражающими, кроме смерти, как мне показалось в тот миг...

Топаем по Трубной. Подворотня. Старый, облупленный трехэтажный дом Пореволюционной постройки, с треснувшими стенами. Поднимаемся по разбитым ступенькам на второй этаж. При-то-он! Малина! Блат-хата! Как в кино! бомжи, проститутки, уркаганы... (как мне показалось в тот момент). Мафия, одним словом! Накурено. Полумрак. Лампочка Ильича. На столах бутылки с водкой и прочая снедь...

В комнате - человек 15-ть. "Садыс, дарагой! Пит будэшь, играт будэшь... отходную. Ха-ха-ха! (гурзо какой-то). Растягиваюсь. Только за клавиши - удар по башке! По левой стороне, ближе к виску, чем-то тяжелым и тупым. Поплыл... Импульсивно держу сумку левой. Вырывают вместе с ручкой. Несколько ударов в голову, в лицо, но уже ногами... Отключаюсь... Похрустывают ребра. Тело сотрясают удары. Их уже не чувствую... Как мешок, вытаскивают по ступенькам на улицу. Бросают на дорогу...

Очухиваюсь в рафике. Везут. Куда? Кто? Кровь заливает глаза. Один глаз не открывается. Заплыл.

"Вы кто такие?! Куда везете? Топить? Меня давно убивать надо! Я в своей жизни кое-что сделал! А вы попытайтесь, если получится!"

В ответ получаю по ребрам. Минут через десять доставляют меня (оказывается) в больницу. Как ни странно! Помещают в отдельный блок. Быстренько обыскали. Заперли. Лежу. Очухиваюсь. Это сколько же я без сознания пролежал, соображаю? Дело было днем. А сейчас вечер. Часов нет. Сняли, мазурики! Поднимаюсь. Стучу в дверь. Открывают два молодых санитара. Добавляют по печенкам. С тем и уходят. В отчаянии падаю на кушетку. Минут через 15-ть послали на рентген. Пошел, шатаясь. Один - без очереди. Второй...

"Слушай, контора! Я здесь кровью истекаю, а у вас порядка нет. Ориви дерчи! Чарома! Я чапаю!" - направился я к выходу.

"Чапай, чапай! Нам легче! Покедова! Дорога скатертью!" Отчалил.

"Где метро?" - у первой попавшей женщины.

"Прямо и направо". Воткнулся. На последнюю электричку опоздал... Короче. Приехал утром без баяна, денег, часов и документов... Но с синяками, отбитыми ребрами, разбитой головой... То-то "радость" будет для моей супружницы!

Так что делайте выводы, господа-музыканты!

 

В БОЛЬНИЦЕ

 

Отлежавшись сутки дома (на работу не пошел, само собой), глянул утром на себя в зеркало... Это что за морда! - не узнал я себя. Ну и харя! Надо идти в хирургию. Рожа ни в какое зеркало не вписывается!..

Смотровой врач направил в больничную палату на операцию. Положили на холодный стол. Трясусь... Наркоз... Очухался в постели, с забинтованной головушкой. Оклемался, отлежался. Пошел в курилку. Тары-бары, растабары... Кто - обмороженный, кто - обожженный, кто - резаный, колотый, прострелянный, поломанный... Всякой твари по паре.

Дело к вечеру. Во-о! Идут двое в серых халатах, вмазанные. И тут набрались! Подкатывают ко мне. Щуплый усатик, лет 45-ти бормочет мне какую-то ересь. Ничего понять не могу! Подкатывает второй, в спортивном трико (менее датый).

"Ты корреспондент?" "Ну, предположим! А в чем дело?" (Откуда они знают, бродяги?!)

"Пойдем в туалет, дело есть". Заходим. Плотно закрывают дверь. Один держит ее, чтобы я не выскочил.

"Ну, что, писатель, дописался?!" "В каком смысле?!" - оторопел я (что наваждение!).

"Сейчас узнаешь после того, как мы тебе ребра, козлу, пересчитаем!"

"А это за что же?! - недоумеваю. - Ну никак не врублюсь!.. Что за чушь!"

"А не будешь писать всякую ересь!" "Какую ересь! Я пишу о культуре, музыке, искусстве..!" - пытаюсь я отбояриться, не понимая что к чему. Откуда они меня знают?! А может они из Москвы?! Из тех?!...

"Хватит базарить! Кончай его!" - прошипел усатик. Они начинают меня легонечко охаживать. Ласково так это! По лицу не бьют (у меня из бинтов только один глаз виден)! Ставлю блоки. Удары в корпус, по ребрам, животу и ниже. Блокирую удары. Сцепились в клинче. Вяжемся. Вытаскиваю их в коридор. Ни-ко-го...

"Ребята, помогите!" - зову на помощь. Выходит молодой, с их палаты. Шикнул на них. Отвязались. Я иду в свою палату. Сажусь в постель. Те же вваливаются, встали рядом.

"Слушай сюда! Через полчаса гони 20-ть штук или пузырек"! (А-а-а! Вот в чем дело! Недопили значит!) "Откуда у меня деньги!" - злюсь.

"А нас это не касается! Не достанешь, сука, замочим! Даем полчаса! Удаляются. В палате будто воды набрали.

"Кто это на тебя катит?" - сосед по койке. "Кто, кто - рэкетиры, вот кто!" -выдохнул я хрипло. Собираю свои пожитки и - на улицу, на мороз! В тапочках, трениках, в свитере, с перевязанной башкой.

"Ты куда?!" - медсестра.

"Подальше отсюда!" - хриплю. "Придешь?" "И не ждите!" И поскрипел по снегу в тапочках. На вокзал. В автобус. Домой.

Встречные от меня шарахаются. То-то "радость" будет благоверной! На следующий день выкрал из кладовой-гардеробной свою верхнюю одежду (в буквальном смысле). Ну, ладно! Встретимся еще, если попадетесь, сволочи, волки! Чтоб вам ни дна, ни покрышки!..