Председатель взглянул на близ сидящих – примелькавшиеся и порядком поднадоевшие лица, тех же, кто находился на дольнем конце стола, он лишь едва различал по силуэтам.

   «Сдаёт зрение. Да и силуэты всё новые. Едва из прихожей, даже обогреться путью не успели, а уже и к столу. Не-ет, раньше порядки построже были, – он прислушался к словам чтеца. – Вот и речь опять сократили, только вчера, кажется, на две части было больше...

   А там, что ещё за колыхание?! Не трапезничать ли собрались раньше времени? Нет? И это правильно, – председатель прищурился, пытаясь разглядеть, что подавали на том конце стола. – Должно быть лепёшки картофельные... Надо бы линзы заменить в очках, с этими вдали ничего не вижу. Должно быть лепёшки.

   Сделалось тихо. Чтение завершилось.

   - Прошу начинать, – выдохнул председатель обычную фразу и указал на стол. Всё вокруг, до того пребывавшее в дремотном состоянии, как в знойный безветренный день в деревне, дрогнуло, словно кем-то тронутое желе.

   Чёрно-белыми элегантными мухами закружили вокруг стола официанты.

   - Что у нас нынче? – не повернув головы, произнёс председатель.

   - Итальянская кухня, вашество! – донёсся услужливый голос слева.

   Председатель знал, что за словами последовал лёгкий поклон.

   - Анчоусы по-адмиральски к ним предпочтительно «Фраскати» или «Ровелло»*, или желаете моллюсков, запеченных в фольгу? Тогда советую «Торджаньо» светлое.

   Председатель указал на выбранное. Ему нравилась итальянская кухня.

   - А что, есть ли новости на том конце стола? – добавил он, подцепив ложечкой кусочек запечённого яичного желтка.

   - Есть ли новости на конце стола?!

   - Новости на конце стола?!

   - Новости на конце?!

   - На конце?!

   Покатилось по цепочке, и председатель понял, что и на этот раз всё переврут.

   - На дорогах брошены десятки животных, в основном собаки – друзья человека! – неожиданно рявкнуло в ответ. – Старшими братьями и сёстрами обижаются младшие, родители... – голос нарастал, креп и начал давить на перепонки.

   - Ши-и! Тише... – зашипели вокруг, и несколько лиц, что сидели в мягких полукреслах рядом с председателем, виновато заулыбалось.

   - Новички, что поделаешь.

   - Ни опыта у них достаточного, ни такта при изложении фактов.

   - Немалое терпение с ними требуется.

   - И время.    

 

«Фраскати» или «Ровелло»*   белые сухие вина

 

   - Да, и время, – согласился председатель и послал в рот ещё один кусочек желтка. – А вы, гляжу, совсем ничего не кушаете? Или с аппетитом что не так? Отведайте анчоус, пожалуйста, и потом расскажите каков.

   - А сами-то вы что же, вашество?

   - И рад бы, голубчик, да излишек в весе наблюдается, думаю воздержаться сегодня, – председатель не спеша собрал ложечкой остатки соуса, перемешанного с петрушкой и крошками сыра, и, также не спеша, проглотил. Его большие мясистые уши зашевелились насторожённо, улавливая взволнованное перешёптывание в районе табуреток и жёстких стульев. С годами слух у председателя обострился.

   - Вечно на этом месте проблема, – донёсся слабый писклявый голосок.

   - Откуда те знать вечно или не вечно? Сам здесь бèз году неделя, а туда же в вечность, – встрял в разговор другой голос тоже писклявый, но более уверенный.

   - Думаю, что лучше рассуждать конструктивно, - послышался басок, - заменим ответственного, не может он вечно (я хотел сказать постоянно), - тут же исправился говорящий, - опаздывать. Опоздания – это проблема серьёзная, с телеги её не спихнёшь.

   - Не он первый, не он последний, - зашипел следующий голос, - меняли уже и не раз. Не срабатывает. Думаю, проблема и не в ответственном вовсе, а в этом стуле. Кто его сотворил? Может его биотоки были слишком медленные, и теперь кто бы ни сел, всё делает медленно?

   - Может, тогда стул заменить?!

   - Упразднить место за ненадобностью! – сказал уверенно один из сидящих на жестком стуле.

   Над столом появилась бледная фиолетовая тень.

   - Прошу всех запомнить, - прервал спор председатель, - что необходимость или бесполезность кресел, стульев, табуреток и мест стоячих за этим столом не в нашей компетенции, посему, соблюдайте субординацию и предписанный распорядок. Кстати, - обратился он к официанту, - что у нас из первых блюд?

   - Spaghetti alla Buzera. Risotto con scampi. Tagliolini al salmone*. – услужливо зажужжал молодой и бойкий официант, кланяясь всё ниже и ниже, словно на него давили названия блюд.

   - Рыбного супчику? – мягко выговорил старший и усмехнулся ретивой неопытности своего молодого напарника.

   «Учиться ему ещё, учиться и учиться».

   Председатель слушал названия, как музыкант фрагменты любимой оперы, как певец слова песни, пришедшейся по вкусу, как...

   - Извините за беспокойство, вашество, - вклинился чей-то голос, уже знакомый председателю, - но мне кажется, что настало время, я имею в виду, мы уже могли бы попросить Самого, чтобы нам самим (извините за каламбур), было бы позволено решать, то есть принимать решения о нужности, как Вы справедливо изволили заметить ранее, этого, так сказать, места; для улучшения, опять же, работы за нашим столом.

    Фиолетовая тень потеряла первоначальную бледность.

 

Spaghetti alla Buzera              спигетти с рыбой, запеченные в особого типа кастрюле

Risotto con scampi                  блюдо из риса с креветками

Tagliolini al salmone               лапша с лососью

 

   Председатель покосился в сторону говорящего.

   - Как всем должно быть известно, я кто забыл, я напоминаю, что за нашим столом никакой работы не идёт. За столом мы едим, – добавил он с оттенком лёгкой иронии. – К тому же, для вас и в самом деле есть работа срочная. На стадионе в Милане затевается стычка между болельщиками, но то ли дождь их охлаждает, то ли болельщик не взрывоопасный, только пламя из искры не возгорается, всё дымом по усадьбе больше. Так что ступай, голубчик, сам знаешь, что делать, а нет, так в дороге инструкцию получишь. За работу, за работу, голубчик! И возвращайся скорее, – закончил председатель, тяжело вздохнул и выбрал «Отварной деликатный рис по-венециански».

   - Извините за опоздание, - донеслось с недавно ещё пустующего места, - с этими бешеными коровами совсем выбился из сил.

   - И каково положение?

   - Сложно. Границы перекрыли, повсюду санитарный контроль, и страх постепенно проходит. Начали работать с мелкорогатым скотом, но и там долго не протянем, хотя поголовье сократили значительно. Начали работать с птицей...

   - И как?

   - С переменным успехом.

   - Ищите, ищите новые формы. Посоветуйтесь с коллегами, выработайте планы... Да, кстати, к следующему ужину прошу не опаздывать, – председатель отпил токайского и снова вздохнул, на этот раз облегчённо.

   В мягких полукреслах и на стульях оживились при виде вторых блюд, ожидаемых с особым нетерпением.

   - Я согласен, разговоров о педофилии полным-полно и законы приняты, детей защищающие... Мне ножку от этого молочного поросёночка на веретене, пожалуйста... Я вам, дорогой мой, больше скажу. Сколько себя помню, этот вопрос поднимался неоднократно, и что вы думаете? Воз и ныне там, – растекался жирный, лоснящийся голос.

   - Вы как всегда правы, – вторил ему другой, похожий, точно однояйцовый близнец. – А мне рёбрышки. Лакомый кусочек... Предлагаю разработать новые сети в интернете.

   - Мне «Бифштекс по-флоренски»!* - резануло сбоку.

   - Рискованно живёте.

   - Работа такая. С самого утра на ногах: фанатика подготовить, либо машину со взрывчаткой, как следствие – несколько убитых, десяток раненых, потом день гнева, ответная реакция – тяжёлая артиллерия, вертолёты, опять убитые... И за всем глаз да глаз.

   - Извините, что прерываю... Почему же на Балканах всё утихло? Не срабатывает старая система?

   - Не старая, заметьте, а отработанная... Эх, хорош бифштекс! Мне такой жуть как нравится с кровью, у-ух!

   - Отработанная, а не идёт.

   - Что ты всё в чужом глазу ковыряешься?! Из своего бревно вытащи!

   - У нас всё в ажуре.

 

 

*  Бифштекс по-флоренски или Флорентина был запрещён в продажу до 2006 года, в связи с бешенством коров. 

 

 

   - В ажуре на абажуре. Аресты среди педофилов, конфискация порноматериала... В ажуре у них, видишь ли.

   - Э-э... Старая песня на новый лад. Одна лишь пропаганда, а копни поглубже, всё как и раньше. И знаете почему?

   - Ну?

   - Запретный плод, видите ли, сладок и прибылен и для тех, кто производит, и для тех, кто арестовывает – всегда при деле. Это вам не фанатиков-камикадзе готовить.

   - Ха! – обиделся резкий голос. – Ты думаешь просто убедить кого-то на бомбе подорваться?! Говорить легко камикадзе, а дела коснись, все по кустам... Не-ет, прежде почву удобрить надо, что это, мол, не простое самоубийство, а доблестный акт самопожертвования во Имя!.. А как плод созреет, нужно научить посты обходить, быть неприметным, но и это не главное.

   - Что же?

   - Мгновение. Последнее мгновение. Чтобы рука не дрогнула. Одно дело готовиться и другое, совсем другое – кнопку нажать.

   - Печальная новость, друзья мои, – привлёк общее внимание председатель. – Наш трудолюбивый и настойчивый сотрудник по дороге на стадион попал в аварию и вынужден оставить свой стул на неопределённое время, после чего, как вы все знаете, он должен будет пройти курс реабилитации в общей приёмной. Нам всем искренне его жаль, но ждать мы не можем, поэтому последующим прошу занять соответствующие рангу места. Таков закон.

   Фиолетовая тень нависла над столом.

   - Очень его жаль.

   - Хороший был сотрудник-

   - Но таков закон.

   - Таков закон.

   Сидящие на жёстких стульях, табуретках, стоящие у стола, суетливо обустраивались на своих новых местах.

   - Пригласите из приёмной следующего, – мягко сказал председатель, и все почувствовали холод, напоминающий о временах, когда и они мёрзли в приёмной. Дверь за вошедшим захлопнулась.

   - Присоединяйтесь к ужину, – повёл рукой председатель в сторону противоположного невидимого конца стола и проследил за тяжёлой и неуверенной поступью новичка.

   «Этому не до ужина сейчас».

   - Сиззано* не желаете, вашество?!

   Председатель благодарно кивнул. Он ценил своего старого официанта за умение отвлечь внимание.

   - Что же, по-вашему выходит, те три миллиона, умершие от СПИДа, только со времени последнего ужина заметьте, цифра не достаточная? – послышался голос из мягкого полукресла.

   - И всё без проблем?

 

 

Сиззано* - красное сухое вино

 

 

   - Шутите! Куда от них денешься? «Медики без границ» житья от них нет, плодятся как мухи. Мы и нападения, и захваты совершали. Защитников стало много... А вот с дешёвыми лекарствами, точнее с их отсутствием, мы опять добились успеха! Ещё достаточно эгоизма в мире, чтобы держать цены, – не сдавался первый с мягким, вкрадчивым голосом.

   -Я всё же стою на своём, надо не мучиться, развязывая, а разрубить Гордиев узел. Мировая война – вот единственное решение  проблем разом. Опять же все предпосылки на лицо: религиозные разногласия – пожалуйста, устраивайтесь, националистический растрой во многих странах растёт, да и новые рынки сбыта – тема всегда актуальная.

   Я лично предпочитаю первое – создание более глубоких противоречий между религиями. Фанатиков везде достаточно, нужно только сплотить одних со стороны мусульман, поработать с лидерами, джихад давно у них на устах; христиане, индуисты и прочие – в ритуализме погрязли по уши, теперь дело за малым.

   - Утопия. Времена не те.

   - Времена всегда одинаковые.

   - Нет, нет... Подходить нудно тоньше с фантазией. С фанатиками и ритуализмом согласен, но! Первых маловато, чтобы перейти на уровень Мировой, хватает только на локальные... А как вам такая мысль?! Поддержание мирных инициатив со стороны религиозных лидеров и при этом, одновременно, закрепление материалистических настроений в умах подрастающих поколений, через идею о ненужности молитвы, придания внешнего эффекта, пышности обрядам и безразличия к внутреннему поиску; добавить сюда мысль о необходимости и неизбежности процесса глобализации, углубление экологических проблем и осуществлять это с последовательным упорством...

   - Чем, простите, приправлять?

   - Ирония ваша понятна...

   - Слишком всё сложно и запутано, куда проще...

   - Людская простота страшнее воровства. По старинке работаете.

   - А вам всё новшества подавай, и где результат?

   - Прошу тишины.

   - Но, вашество?!

   - Тихо, я сказал! Прежде всего есть закон, а мы лишь верные его исполнители, помните об этом. А закон гласит, если по вопросам стратегическим нет согласия, а у нас относительно òного, - председатель неожиданно замолчал.

   «Словцо-то какое выскочило òного, с первого ужина не произносил».

   - Так вот, относительно òного согласия нет, тогда, по закону, мы должны спросить Самого.

   Фиолетовая тень опустилась ниже над столом, и все ощутили её тяжесть, с тяжестью навис страх и обжигающий холод.

   Председатель съёжился, сгорбился, словно высох телом.

   - Принесите вина для Самого, – пошевелил он окоченевшими губами.    

   - Вина для Самого.

   - Вина, – скользнуло по цепочке.

- А правда, что вино очень старое?

- Двухтысячелетней выдержки.

- Так говорят, но точно вряд ли кто знает.

   На дальнем конце стола зашевелился недавно вошедший, его никто не замечал, принимая за чью-то тень. Последний слабо улыбнулся и произнёс: «Слышал, что говоря вино, имелся в виду чистый виноградный сок».

   Фиолетовая тень побледнела и поднялась над столом.

   Тусклый свет затеплился в груди последнего. Последний слабо вздохнул и исчез, будто и не было, но всем ещё долго мерещилась его прощальная улыбка.

​

2000 г.